Да и стоило помнить, что наемники при деньгах имели такие же возможности, поэтому голубой крови пришлось спешно шевелиться, чтобы чернь не оттеснила их от кормушки.

Краем глаза наблюдая за всей этой возней, Вульфс испытывал лишь презрение. Ему откровенно были неприятны эти унижения и «прогибы» ради особо выгодного заказа.

Вся эта дворянская спесь неким мистическим образом допускала чуть ли не ползанье на коленях ради получения монаршей подачки.

Особенно землянина раздражали попытки Цестуса и его жены Айи ввязать его в свои закулисные игры.

Глядя на своих, вполне возможно, единственных настоящих друзей в этом мире, он понимал, что они были буквально рождены для этого. Они наслаждались всей этой игрой, включающей в себя насквозь лживые слова, угрозы, прикрытые пожеланиями долгой жизни, и, конечно же, интриги направленные всех против всех.

В людях Алекс ценил прямоту и честность. Злой, неприятный и одинокий человек выглядел в его глазах куда более настоящим, чем улыбающийся, а за спиной гадящий, любимец публики.

Однако, его друзья с упорством достойным лучшего применения все же пытались втиснуть его в свой новый мир. Алекс допускал, что это было сделано даже с лучшими побуждениями. Король и королева искренне хотели, чтобы он стал вместе с ними на вершине мира.

Но как бы сам Вульфс не пытался играть в местном «театре множества актеров», у него получались лишь жалкие гримасы и ужимки, которые смотрелись до ужаса нелепо.

Землянин в такие моменты чувствовал себя откровенно лишним, поэтому приказ отправиться на войну встретил с огромной радостью.

И вот теперь он вновь вернулся в это «гнездо пороков» и понял, что старый добрый запах горелого человеческого мяса стал для него куда роднее, всех этих надушенных искусственно улыбающихся рожь.

Сейчас, проходя мимо групп аристократов, его окатывали целыми тоннами презрения. Как-то так вышло, что Вульфс не любил менять хорошо служащие ему вещи.

Взять, к примеру, его броню. Смешно ли, но эта верная пошарканная в множестве мест стальная кираса, наплечники, наголенники и стальная юбка прошли с ним аж с Шарфклинга. Это был именно тот комплект старых добрых доспехов городского стражника Чертовой сотни.

Если первое время действовали укрепления артефакторов, то затем Вульфс сам накладывал рунные цепочки уже из магии хаоса, постепенно укрепляя свою броню.

Процесс это был не быстрый и довольно опасный. Поэтому приходилось все перепроверять до десятку раз, если чернокнижник не хотел в один прекрасный момент не суметь вылезти из доспехов, которые стали с ним одним целым.

Его навыки росли и доспехи постепенно становился все крепче. К старой вязи приплетались новые конструкции и перспективные идеи.

Иной раз броня получала удары, оставляющие сколы и вмятины, но Вульфс не заменял ее, предпочитая выправлять и реставрировать в многочисленных кузнецах.

В принципе, это было довольно глупо. Усталость металла, не смотря на все ухищрения и заботу владельца о доспехе, никуда не девалась. Это значило, что в какой-то момент в будущем броня могла просто не справиться с возложенными на нее задачами.

Но пока она это делала, и чернокнижник не собирался от нее отказываться.

Скорее всего, настоящей причиной подобного упрямства можно было назвать суеверность. Вульфс, пройдя множество битв, сражений и конфликтов невольно ассоциировал свой успех в выживании со своей броней.

Вера в то, что это произошло и из-за брони имела место быть.

Доспехи стали своеобразным талисманом, о котором мужчина всячески заботился и улучшал.

Столь странный вид на фоне роскоши и золота выглядел словно бельмо на глазу у сиятельных господ. Вот только стоило им перевести презрительный взгляд с доспехов на лицо мужчины и осознать его личность, как вся спесь мгновенно пропадала.

Не видь Вульфс насквозь их гнилые натуры, он мог бы подумать, что окружен лучшими друзьями, столь теплыми и ласковыми улыбками он был окружен.

Благо у него не было необходимости пытаться притворяться, улыбаясь в ответ. Подчас он даже не пытался отвечать, спокойно игнорируя приветствия, максимум ограничиваясь кивками. Если бы он пытался ответить на каждое, то его поход по дворцу затянулся бы на часы.

Да и не было смысла пытаться быть вежливым. У него уже сложилась репутация опасного и грубого человека, и это его полностью устраивало.

Путь мага лежал в рабочий кабинет короля. Тот, в котором его величество изволил не только работать с бумагами, но и принимать просителей.

— Вульфс! — резко прозвучало его имя, заставив Алекс насторожиться, мягко повернувшись к предполагаемой угрозе. Однако завидев говорившего, Алекс расслабился, улыбнувшись.

Ему навстречу широко шагал Сигарт, один из тех, с кем он прошел весь путь от безродного стражника вплоть до могущественного мага. Сейчас мужчина с кривым, неправильно сросшимся носом, заведовал гвардией короля. И Алекс считал этого человека отличным выбором. Сигарт был достаточно умен, честолюбив и предан, чтобы не повестись даже на очень большие деньги или обещания.

— Как жизнь, Алекс? Что нового на фронте? Слышал вы недавно особо громко вдарили по этим королькам? Как все прошло? Слухов много, а настоящих сведений хрен получишь. — мужчины пожали предплечья и отошли к окну, чтобы не стоять в центре коридора.

— Да, все как обычно. Война как война, по своей сути она не меняется. Хотя нет, пушки и ружья и впрямь решают большинство проблем. Особенно весело было, когда против нас вышли все эти разряженные в пух и прах рыцари и пехота. Видимо, ты про этот бой говорил?

— На Лучистом поле?

— Ага, на нем самом. Хотя я бы переименовал его на что-то вроде «Поле трупов» или «Гнилое поле». Выстрел картечью мощная штука. Даже если доспехи спасут рыцаря, то вот его конь гарантированный труп. Те королевства думали, что если пригнать побольше народу, то это им что-то даст. Представляешь, они согнали даже своих крестьян, раздав им оружие.

— Говорят вас было пять тысяч против десяти?

— Ссут в уши, что еще сказать. Их было не больше семи, но даже так это было немало. Они двинулись, выпустив вперед свою гордость — рыцарскую конницу.

Сигарт весело ухмыльнулся.

— Им это не помогло?

— А то. Денариус умудрился расположить пушки прямо внутри построений пехоты, прикрыв те людьми. Когда рыцари были метрах в ста, солдаты разошлись и пушки дали залп картечью. Вся эта мешанина из металла и плоти повалилась прямо за сотню метров, а затем началась карусель ружей. Знаешь, это дикое ржание коней, бьющихся на земле, разбрызгивая кровь… Очень неприятное зрелище.

— Да уж, — вздохнул еще один закоренелый наемник. — Сам не особо люблю, подобное. А по твоим словам там было явно что-то паскудное. Убить человека — это наша работа, но вот животина то, чем виновата?

Ну вот. Первая шеренга дала залп, встала на колено, начиная перезаряжаться и давая время выстрелить второму ряду. Они садятся следом и это продолжается аж на пять рядов, дальше они начинают путаться. От плотности огня не видно было бы ни хрена, но пара моих воздушников как раз и заняты этой проблемой, развеивая дым.

— Для них что, другой работы не было кроме этой фигни?

— Уж поверь им было чем заняться, — хмыкнул Вульфс. — А у вас что нового?

— Да-а-а, — раздраженно протянул Сигарт. — Скукота. Тебе вон весело, живешь как мы все в старые добрые. А я скоро превращусь в эти паркетных вояк. Буду уметь лишь красиво кланяться и жопу кому нужно лизать. Иногда даже жалею, что согласился возглавить гвардейский корпус. Сейчас бы мог с вами захватывать крепости и уничтожать армии. Эх…

— Должен же кто-то, кому мы все доверяем, защищать покой его величества, — пафосно ответил Вульфс. — Кстати, видел этих восточных бродяг? А то слышал, что их пригнали куда-то под столицу.

— Ха, еще бы! Точнее я видел лишь их самого главного, но этого полностью хватило!

— Гарсиуса-Ван-Дойча?

— Его самого. Столь ядовитого старика мне видеть еще не доводилось. Если существует человек, который ненавидит все мироздание, то это точно он! Мне довелось его лично провести к Портису и пока он шел, критиковал все вокруг. И воины какие-то слабые, имперские маги слабосилки, а уж как он посылал Императора и Империю… — Сигарт замолчал, не в силах подобрать слова.